Aliens

Svētlaimīgā uguns

Tā katru gadu Austrumu rita kristiešu Lieldienu priekšvakarā pati parādās mazajā grieķu kapelā (krstīgajā mitoloģijā tā esot izvietota virs Jēzus Kristus kapa), kas atrodas Jeruzālemes Tā Kunga kapa baznīcā.
 

Katru gadu Lieldienu priekšvakarā Jeruzālemes patriarhs vada īpašu lūgšanu - litāniju. Krusta gājiens trijkārt apiet Kuvukliju (Kristus kapeni).

Pareizticīgās baznīcas Lieldienu sestdienā visi dievnama gaismekļi tiek iznesti no Kristus kapenēm un dievlūdzēji paliek stāvam tumsā, kas simbolizē krustā sišanas tumsību.

Lieldienu rīta lūgšanas laikā kapelā iekšā dodas grieķu priesteris, kas tajā lūdzas par Svētlaimīgās uguns nākšanu. Pirms tam priesteris  rūpīgi tiek pārbaudīts, lai tam nebūtu nekā tāda, ar ko iedegt uguni. Tur notiek brīnums - viņa svece tieši 12:00 iedegas no uguns, kas nonākot no Debesīm. Tiek uzskatīts, ka uguns nonāk lejā no debesīm caur atveri Tā Kunga Kapa baznīcas kupolā.

Uguns tiek izdalīta dievlūdzējiem, kas gaida ārpusē un izplatīta pa visu pasauli. Pirmie gan uguni saņemot grieķu pareizticīgie. Tai ir kāda dīvaina īpašība - apmēram pirmās 20 minūtes tā nededzina.

Tā tas esot kopš IV gs. Tiek uzskatīts, ja uguns reiz neparādīsies, tad tās būs visu laiku beigas.

Šeit svētceļniekiem rāda caurumu kolonnā (pa kreisi no ieejas baznīcā), kur esot tā Uguns izšāvusies laukā pie baznīcas ārpusē stāvošajiem grieķu pareizticīgajiem, kurus armēņi nelaida iekšā. Tas esot noticis agrīnajos viduslaikos pirms islāma rašanās, kad Armēnijas lielvalsts aizņēma visu Mazāzijas pussalu un stiepās līdz pat Palestīnai. Tādejādi uguni vienalga pirmie saņēmuši grieķi.

Vēsture. Pirmo reizi Uguns esot parādījusies Jeruzalemes patriarha Teofīla lūgšanas laikā. Kopš tā laika tā kļuvusi par pareizticīgo kristiešu visvairāk daudzināto brīnumu. Skeptiķi gan apgalvo, ka uguns nenākot vis no debesīm, bet to aizdedz vietējais patriarhs ar iepriekš nišā paslēptu lampu.
Al Džahīzs (miris 868.g.) rakstīja, ka "baznīcas glabātāji nepaguruši rīkoja tautai dažādas viltības, kā piemēram mūki no Augšāmcelšanās baznīcas Jeruzālemē, kas apgalvoja, ka eļļa lampās viņiem kādos svētkos iedegas naktī bez uguns." 
Al Biruni ap 1000.gadu ir viens no nedaudzajiem, kas apgalvo, ka stāstiem par "svēto uguni" būtu jāuzskata kā ticami. Citi viņa laikabiedri gan domāja, ka tas ir cilvēku roku darbs.
Ibn al Kalanisī (miris 1162.g.) skaidroja lampu "pašiedegšanos" ar to, ka kristieši starp lampām nostiepjot dzelzs stiepli, iesmērējot to ar balzāmeļļu, kas savienojumā ar jasmīna eļļu pašaizdegas. Pēc tam pietiek tikai tuvināt uguni šim diegam, lai tā pārmestos uz citām lampām.
Al Džaubars (miris 1242.g.) ziņo papildus detaļas: zem kupola esot dzelzs lādīte, kurā sestdienas vakarā īpaši apmācīts mūks ievieto sēru un sakur tajā uguni. Tās degšanas ilgums pielāgots tā, lai tā turpinātos līdz pat "uguns nonākšanai." Ķēde, kurā iekārta dzelzs lādīte, sasmērēta ar balzāmeļļu. Vajadzīgajā brīdī uguns no sēra aizdedzina eļļu, kas tek pa ķēdi uz lampadu - tā arī rodas "svētlaimīgā uguns."
Arābu rakstnieks Ibnaldžaūzs (miris 1256.g.) ziņo par marmora nišā kapelā paslēptu nedzēstu degošu lampadu, no kuras arī tiek iedegta Svētlaimīgā uguns (šī liecība sakrīt ar vēlāko bīskapa Porfīrija Uspenska versiju).
Par zīda diegiem, kas ieziesti ar balzāmeļļu un ierīvēti ar sēru ziņo arī Mudžiradīns ap 1496.gadu.
Skeptiķi gan apgalvo, ka uguns nenākot vis no debesīm, bet to aizdedz vietējais patriarhs ar iepriekš nišā paslēptu lampu. Šādu versiju jau XIX gs. vidū paudis krievu bīskaps Porfīrijs (Порфирий Успенский, 1804.-1885.g.). Kad Porfīrijs apjautājies savam Jeruzālemes kolēģim, kamdēļ tas nesaka taisnību par Svētlaimīgās uguns nonākšanu, tas atbildējis: "Mēs nedrīkstam sākt šo apvērsumu prātos, mūs saplosīs pie paša Tā Kunga kapa zvanu torņa."
Akadēmikis Kračkovskis publicēja savu eseju I Pasaules kara gados, kad Krievijas impērija pretendēja uz daļu Turcijas teritorijas, kā arī vēlējās pārņemt kontroli pār Svēto zemi. A.Kračkovskis bija Krievijas ZA īstenais loceklis no 1921.gada, pārtulkojis Korānu, viens no padomju orientalistikas un arābistikas skolas dibinātājiem. Viņa eseja "Svētlaimīgā uguns - pēc Al Biruni un citu musulmaņu rakstnieku stāstītā X-XIII gs. («Благодатный огонь – по рассказу Ал-Бируни и других мусульманских писателей Х-ХIII вв.») tika publicēta 1914.gadā.
Nikolaja Uspenska ziņojums. Garīgās akadēmijas profesors Nikolajs Uspenskis (Николай Успенский, 1900.-1987.g.) un akadēmiķis Ignātijs Kračkovskis (Игнатий Крачковский, (1883.-1951.g.) arī rakstīja, ka tā ir gluži parasta uguns, ko mācītājs iededzina uz Lieldienām, un tikai ar laiku tā tika uztverta kā brīnums. Šie abi pētījumi par Svētlaimīgā uguns rituālu Tā Kunga Kapa baznīcā Jeruzālemē 2007.gadā tika publicēti vēstures zinātņu doktora Sergeja Bičkova (Сергей Бычков) un vēstures zinātņu doktora, dievvārdu kandidāta diakona Aleksandra Musina (Александр Мусин) grāmatā "Svētlaimīgā uguns: mīts vai realitāte?" («Благодатный огонь: миф или реальность?») Autori atzīst, ka patiesība par Svētlaimīgo uguni parādījusies katru reizi svarīgā vēstures pagriezienā. Grāmatas autori domā, ka senākie arābu autori, visdrīzāk, mēģināja "brīnumu" skaidrot ar viņiem zināmajiem paņēmieniem spontānai lampadas iedegšanai un iedomāties nevarēja, ka tas notika pavisam vienkārši - ar sveci.


Profesors Uspenskis teica savu runu 1949.gadā, gadu iepriekš grieķu baznīcas bija atteikušās atzīt Staļina KPB līderības pretenzijas pareizticīgajā pasaulē un neieradās Maskavā uz koncilu. Abos gadījumos tas bija trieciens grieķu pareizticības autoritātei.

Kritika. Ja atklātu sveces dakti samērcē baltā fosfora sēroglekļa šķīdumā, tad pēc kāda laika (empīriski to var viegli noteikt) svece pati no sevis iedegas. Sērogleklis aizkavē fosfaora uzliesmošanu. tādēļ tā iedegas tikai tad, kad sērogleklis ir iztvaikojis.

Saites.
Tā Kunga kapa baznīca.

Профессор Успенский: паломнические сообщения, утверждающие очевидность исхождения огня , скорее говорят о религиозной экзальтации авторов и окружавшей их толпы.
 

Доклад Успенского

Об авторе докладе. Николай Дмитриевич Успенский родился в семье священника. В 1909 году он поступил в духовное училище в городе Старая Русса, а по окончании его – в Новгородскую духовную семинарию. После службы в Красной Армии году продолжил учебу в Петроградском Богословском институте, защитил в 1925 году кандидатскую диссертацию.

Когда Николай Успенский отказался отречься от священника-отца, признанного ОГПУ врагом народа, он был обвинен в «хищении предметов культа» и лишен избирательных прав. Затем отправлен в камеру ленинградского «Большого дома».

В 1932 году, получив реабилитацию, поступил в Ленинградскую государственную консерваторию и в 1937 году окончил ее историко-теоретический факультет. В 1946 году защитил кандидатскую диссертацию «Лады русского Севера». С 1942 по 1946 год управлял хором Ленинградского Николо-Богоявленского кафедрального собора.

В 1946 году, после возрождения ленинградских духовных школ, Николай Дмитриевич был утвержден указом патриарха Алексия I доцентом Ленинградской Духовной академии. В 1947 году удостоен, как имеющий две научные степени, звания профессора. В 1949 году защитил диссертацию по теме «Чин всенощного бдения в греческой и Русской Церкви» и удостоен степени магистра богословия. В 1957 году защитил диссертацию по теме «История богослужебного пения Русской Церкви (до середины XVII века)» и стал доктором церковной истории.

Доклад Николая Успенского о Благодатном огне не предназначался для печати. Он был произнесен на «годичном акте» в Ленинградских духовных академии и семинарии в 1949 году (тема доклада была одобрена Советом Академии на заседании 31 августа 1949 года).

Более 50 лет этот доклад ходил по рукам, горячо обсуждался сторонниками и противниками «чудесного огня».

Основные положения доклада Николая Успенского сводятся к следующему:

1) самые ранние свидетельства о «святом огне» восходят к IX веку, в церковной письменности предшествующего времени упоминаний о чуде не обнаружено.

2) данные литургических рукописей VIII-ХП веков позволяют прийти к выводу, что иерусалимский обряд возник из обычая омовения лампад в Великую субботу и вожжения в них нового пасхального света, в латинской традиции этот обряд сохранился до сих пор.

Избранные цитаты из доклада профессора Успенского

– Красной нитью через всю паломническую литературу от паломника второй половины IX века Бернарда и до XX столетия проходит мысль о чудесном появлении Св. огня… Подобные паломнические сообщения, противоречивые в самих себе об образах исхождения огня свыше, и утверждающие очевидность этого исхождения для всех молящихся, скорее говорят о религиозной экзальтации авторов и окружавшей их во время обряда Св. огня толпы, нежели о величии самого обряда. Отсюда же теряется их научная ценность в вопросе исследования обряда.

– Литература об обряде Св. огня, весьма богатая количественно, не дает нам истории его происхождения. Она только наделяет святой огонь сверхъестественным происхождением, о котором ничего не говорит голос вселенской церкви.

– Ни соборные постановления вселенского или поместного значения, ни святоотеческая литература не знают чудесного огня.

– Проф. Олесницкий объясняет происхождение обряда св. огня чудом Св. Нарцисса. «…По свидетельству историка Евсевия, поводом к его установлению послужило чудо, совершившееся при патриархе Нарциссе, когда при недостатке масла, налитая в лампады силоамская вода была зажжена сошедшим с неба чудесным огнем и горела как елей во все продолжение пасхальной службы».

Это объяснение проф. Олесницкого приводит нас в недоумение. Дело в том, что Евсевий не говорит ничего подобного тому, что пишет о чудесном возжении лампад, ссылаясь на него, проф. Олесницкий. Евсевий говорит только о чуде претворения силоамской воды в елей и не делает никакого даже намека на схождение с неба чудесного огня и возжение от него лампад.

– Христианское сознание не может допустить чудесности появления огня в определенный день, час и минуту, ибо такое положение низводило бы самую христианскую религию на уровень так называемых естественных религий.

– Нам могут задать вопрос: что же смотрят палестинские иерархи и сам иерусалимский патриарх? На этот вопрос мы находим ответ в дневниках преосв. епископа Порфирия. Приведя свой разговор с патриаршим наместником, филадельфийским епископом Дионисием (позднее митрополит Вифлеемский), где последний говорил о способе зажигания св. огня, преосв. Порфирий пишет: «Рассказавши все это, митрополит домолвил, что от одного Бога ожидается прекращение благочестивой лжи. Как он ведает и может, так и вразумит и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо великой субботы. А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни Св. Гроба».

Очевидно, когда-то, не дав своевременно энергичного разъяснения своей пастве о истинном смысле обряда св. огня в дальнейшем они оказались не в силах поднять этот голос перед все возраставшим в силу объективных условий фанатизмом темных масс. Если это не было сделано своевременно, то позднее стало невозможным делом, без риска за личное благополучие и, пожалуй, целость самих святынь. Им осталось – совершать обряд и молчать, утешая себя тем, что Бог «как ведает и может, так и вразумит и успокоит народы».